Что читаем?

_.

Info_D:

Хочу быть дворником.

лучше кочегаром....

хм... а что место только одно?
кто только там не побывал....

...ну как бы название

а при чем здесь название-то???

_.

Migr:

исходя из предыдущего опыта, согласен

Migr:

Вы можете предполагать, что оппоонента интересует ответ на вопрос, а на самом деле ему интересно поставить вас в тупик уже самой постановкой вопроса, или непоследовательностью поведения и др. Не обязательно это может быть осознанным. Такое может быть из-за разной базы знаний и т.п. Каждый из участников может это понять в разное время и продолжать пытаться устанавливать свою истину.

Хм... не знаю
ИНтересно послушать другие рассуждения и обменяться своими
но как только происходит "ты нуб, я дока" в отрицательных вариациях подачи - разговор можно комкать и в утиль

Migr, рефлексия рефлексии рознь.
примерять и что-то оставлять для себя иногда даже полезно, но суть "отрицательных подач" в желании задавить оппонента.
а от этого надо отряхиваться)

Info_D:

Выхода нет. Буду писателем.
Передумал. Не буду.
Вдруг получу Нобелевскую премию. Заклеймите на форуме. Стыдно станет.
Все-таки дворником.

По Токарчук только один выход: не грешить. Тогда и писателем не надо становиться. А так, согрешил - покаялся, т.е. роман написал и грехи отпущены.

avtonomia2028,
Это намек, что Фигля-Мигля новый роман написала? "Долой стыд" называется. Доведут эти писательницы мужиков!

кстати, кто-нибудь читал хоть что-то от Павла Крусанова?
в свое время роман "Укус Ангела" произвел на меня впечатление на уровне "среднего литературно-арифметического от Саши Соколова и Владимира Набокова"!
данное впечатление потом немного "успокоилось", Соколов с Набоковым вернулись на свои места, но несказанное удовольствие от книг Крусанова осталось.

самое удивительное попервоначалу было то, что пятитысячный первый тираж "Укуса Ангела", далеко не самое легкое чтение, после своего выхода в 90-х, был распродан всего за три недели, и изумленное издательство, ничуть такого не ожидая, тиснуло допечатку... потом вторую... третью... ну, так к писателям приходит определенная мирская слава, да.

...Одиннадцать месяцев правительственные войска гонялись по скалам за отрядами табасаранских абреков, усмиряли восставшие аулы и разоружали искони вооружённых горцев. Именно тогда сложилось и разнеслось языками предание, прославившее Ивана Некитаева как дерзкого, непредсказуемого, безжалостного и до невероятия удачливого командира. Враги ненавидели и боялись его, всерьёз считая, что сам Иблис вселился в этого отчаянного уруса, наделил его своей дьявольской хитростью и на погибель правоверным добывает ему победу за победой. Не раз мятежники, превосходя противника силой, суеверно уклонялись от стычек с отрядом Иван-шайтана и, бывало даже, без боя обречённо сдавались в плен, обоснованно полагая, что иначе им нипочём не уцелеть. Пепелища, руины и курганы трупов оставлял за собою лютый батальон. Некитаев нещадно проливал кровь врагов, но он не унижал их - ни излишней жестокостью казней, ни насмешкой, ни милосердием. Пожалуй, для горцев это было самым загадочным и невыносимым, ибо в их мере бытия, действительно, выглядело чем-то нечеловеческим. Что до солдат империи, то они были убеждены и согласны подтвердить под самой страшной клятвой, что в комбате Некитаеве пребывает дух архистратига Михаила, необоримый и великий дух победы.

Иван был удостоен тринадцати покушений и при этом ни разу не получил даже лёгкой раны. Зато обрёл славу неуязвимого ратоборца, хранимого судьбой и всеми магометанскими джиннами от любой неприятности, будь то заряд динамита под сиденьем бронетранспортёра, шип скорпиона или понос от тухлой воды. К концу Табасаранской кампании он имел уже чин майора, должность комполка, три георгиевских креста, именной револьвер штучной тульской работы (ныне в армии револьверы патриотично называли скоропалами), саблю - старинный персидский булат, - добытую в бою, и ларец, где хранились престранные сувениры: двенадцать бород подосланных убийц и лакированный череп тринадцатого. (Относительно этих трофеев Пётр Легкоступов впервые, сам не обратив на то внимания, исполнил завет Ивана, едва ли всерьёз обязавшего молодого герменевтика любой, пусть даже самый отъявленный жест Некитаева толковать позитивно. Как личность, известная в кругу петербургских интеллектуалов, Легкоступов однажды дал интервью, напечатанное в крупной столичной газете. Мятеж в Табасаране был только что благополучно усмирён, и об именах героев, благодаря неумеренной пытливости репортёров, привыкших, точно навозники, извлекать пользу из того материала, какой имеют в наличии, равно как и обо всех присущих им, героям, достоинствах и милых чудачествах, осведомлены были весьма и весьма многие.

Интервью получилось философическое, но вполне проницаемое - что-то о бодрийаровском симулякре и декадентском дискурсе новых символистов. Там, иллюстрируя мысль о неизменном примате внутренней деструкции над разрушением физическим, внешним, Легкоступов изрёк: "Вот, скажем, дерево. Что оно думает о себе? Оно думает: я дерево, дерево - не мышь, не облако, не севрюжина с хреном, но дерево. И поэтому оно остаётся деревом, и весной расцветает вместо того, чтобы рассыпаться трухой и прелью. Или, скажем, эта жутковатая кунсткамера - известный всем ларец майора Некитаева. Что значит он? Да только то, что хозяин ларца думает: я живой человек, живой человек - не смоляное чучелко, не падаль, не гармонь и не седло барашка, но человек. И поэтому он живёт, и побеждает, и возвращает под державную десницу неблагодарный Табасаран. А как думают пребывающие в возвышенном упадке наши новые символисты, эти кропотливые искатели истины? Они думают так: мы живые люди, но что такое человек и что такое жизнь? И на глазах распадаются на атомы, изначальные идеи, вечные смыслы и обобщённые символы".)

Вскоре после возвращения с Кавказа Иван Некитаев, в числе наиболее способных молодых офицеров, был зачислен в общевойсковую Потёмкинскую Академию. Благодаря этому событию и небольшой, кстати подвернувшейся войне в Барбарии, где отличились приглашённые советники и спецы империи, к двадцати восьми годам он, обласканный удачей Воин Блеска, стал самым молодым полковником Генерального штаба...

.......................

Info_D:

Хочу быть дворником.

да, вспомнил опять же по поводу Крусанова... он очень хорошо изобразил дворника в одном из своих рассказов:

...А вот дворник Курослепов – циник и полиглот. Он знает три основных европейских языка плюс португальский и латынь. Курослепов уверен, что лучшие слова, какие можно сказать о любви, звучат так: "Фомин пошел на улицу, а Софья Михайловна подошла к окну и стала смотреть на него. Фомин вышел на улицу и стал мочиться. А Софья Михайловна, увидев это, покраснела и сказала счастливо: "как птичка, как маленький"". Эти слова написаны на обоях его комнаты, над кроватью. Курослепов метет тротуар у дома, где живет герой моего сна, который еще не появился, который появится позже. Метла брызжет в прохожих жидкой грязью. Банановая кожурка не нравится дворнику, он сметает ее за поребрик, едва не налепив на замшевый ботинок спешащего господина. Подметая тротуар, Курослепов, разумеется, думает, что занимается не своим делом. Мысль весьма чреватая мышью, взращенная расхожим заблуждением, будто человек выползает в слизи и крови из мамы для какого-то своего дела. Hахальство-то какое... Метла и Курослепов исчезают, как кириллические юсы, куда-то за предел сознания, в архетип, в коллективное бессознательное, что ли, – не помню, что за чем. Они сделали свое дело. К тротуару мягко подкатывает девятая модель "Жигулей". За рулем сидит некто, при первом взгляде напоминающий колоду для – хрясь! – разделки туш, т.е. вещь грубую, но в своем роде важную. Однако если остановить здесь скольжение взгляда хотя бы до счета восемь, то на три колода станет шаловливо надутой предохранительной резинкой, на пять – выковырянным из колбасы кусочком жира, а к концу счета – соринкой в глазу, которую и не разглядеть вовсе, а надо просто смыть.