Так получилось, что всё в мире уравновешено — и лично для меня это ещё одно доказательство божественности Промысла. Очень уж хитро сбалансировано — случайно так не получилось бы. Например: масса плюсов есть даже у такой гнусности, как тоталитаризм. Запретное искусство становится гораздо привлекательнее, юмор — смешнее, творчество перестаёт быть уделом Государственно Назначенных Писателей и становится живым делом масс. Ответом на цензуру советских времён был анекдот, взрыв анонимного пародирования, своя великолепная смеховая культура семидесятых — Синявский всерьёз утверждал, что за весь двадцатый век Россия в области эстетики дала миру лишь два по-настоящему великих открытия. Это анекдот и блатная песня. В прочих жанрах — например, в традиционной лирике,— мы дали блестящие образцы, но были, что называется, на уровне. Тогда как анекдот — это ноу-хау. У него свои минусы, он не всегда смешон, часто вульгарен. Анекдоты, рассказываемые самим Синявским, были запредельно грубы, но безупречно оригинальны, он любил отыскивать в них фольклорные архетипы и отслеживать их эволюцию.
В сегодняшней России «разрешённого» юмора не осталось. Программа «Аншлаг» юмористической не является. Юмор должен быть смешным, а всё остальное потом. Юмор Петросяна не смешон, а значит, проходит по другому ведомству, при всех талантах Евгения Вагановича и его супруги (я не шучу, говоря об их талантах,— в своём роде они действительно совершенство). Всё, что называется юмором,— пошло в Интернет. Там можно обстебать официальный патриотизм, разместить издевательски-грубый ролик с пародией на рекламу, опубликовать нецензурщину и пр. Все это бывает забавно, но у сетевого юмора есть серьёзные издержки. Обозначим его основные черты.
Во-первых, это по большей части юмор пользователей Интернета — тяжеловесный, многословный, часто профессиональный юмор технарей, фольклор технических вузов, однообразные приколы программистов. Примерно того же уровня — хохмы Дмитрия Пучкова, под псевдонимом Гоблин переозвучившего толкиеновскую трилогию. Местами занятно, по большей части занудно.
Во-вторых, это юмор в высшей степени непрофессиональный — то есть люди, острящие в сети, плохо начитаны и по-дилетантски самоуверенны. Невозможно всерьёз воспринимать произведения Алексея Экслера. Невозможно бесконечно читать байки о первом сексуальном опыте и о чудачествах ротного старшины. Это ещё хуже, чем хохмы на тему тёщи.
В-третьих, чем юмор подпольней, тем он грубей. Это нормальная расплата за нелегальное существование. Я глубоко убеждён, что ежели бы у Войновича был шанс издать «Чонкина» в России, книга эта была бы куда изящнее — по крайней мере, в ней резко убавилось бы фекального юмора. Написал же он «Москву 2042» — уже за границей, явно в расчёте на публикацию,— и сумел обойтись без пошлостей! «Вторичный продукт» и «свинина по-вегетариански» дают сто очков вперёд лобовой и физиологичной сатире «Чонкина». Сетевые приколы в массе своей неприличны и апеллируют к «срамному низу», что, конечно, в свете карнавальной теории Бахтина нормально и даже полезно, но в больших количествах невыносимо.
Интернет — штука демократичная, туда пишут все. Конечно, когда сто человек пишут прозу вместо того, чтобы пить водку,— это прекрасно. Но ведь это сто лишних авторских самолюбий! Был я когда-то на сборе самодеятельных сетевых поэтов, они сняли под это дело целый санаторий, все друг друга нахваливали (кто живёт в стеклянном доме, тот не бросается камнями)… Послушал я их стихи, которые они читали практически постоянно. Всё было очень грамотно и очень страшно, потому что писать стихи после этого было вообще невозможно. Зачем?! Так вот и с юмором — когда почитаешь шуточки соотечественников в Интернете, не только острить не хочется, но и смеяться как-то в лом…
Беда сетевого юмора в том, что это явление плоское, двух-, а то и одномерное. Сатира Ильфа и Петрова недорого бы стоила без лирики, без южной жовиальности и южного же любострастия, без раннесоветской утопичности. Жванецкий — автор неровный и часто срывающийся в плоскость,— держится на том же сочетании иронии и лирики, на проговаривании вслух того, о чём боишься и подумать (речь не о политическом, а о бытовом страхе — лучше всего Жванецкий пишет о драме возраста). Я уж не говорю о юморе обэриутов — Анна Герасимова справедливо замечала, что комического эффекта Хармс или Олейников часто не предусматривали вовсе. Он возникал от помещения слов в неожиданный контекст. Сетевые авторы таких задач себе не ставят — они хохмят на уровне капустника, и снижение профессиональной планки становится нормальной реакцией на подпольность.
«Зачем острить?— спрашивал Мандельштам.— И так все смешно!». Истинным юмористом называется тот, кто умеет сделать смешно, не остря. Кто обнажает комизм жизни, какова она есть. Прикасается к язвам и не боится говорить вслух (ибо всякий смех есть прежде всего освобождение). Подпольный смех свободным быть не может. Вот почему из всех сетевых юмористов лично я бы выделил пока одного Лео Каганова — да и тот давно уже бумажный автор. Как бы это нам научиться совмещать открытость с талантом, а свободу — с храбростью? Похоже, в ближайшее время это России не светит. Вот почему у нас такая смешная жизнь и такая несмешная литература.
.........
............
и вообще - господа... и дамы!
вслед за Быковым спрошу - а вы хотя бы хайку Леонида Каганова читали когда-нибудь? (и не только хайку)
вот это -100% соглашусь с Быковым - настоящий современный юмор... многомерный, интеллектуальный и интеллигентный одновременно...
в форумах раннего тутбая был целый виртуальный клуб любителей такой литературы... мы даже встречались "в реале", интересно разговаривали.... эх, были времена!
были, да все вышли, увы.