Мы из джаза!

Концерт был организован 18-летней Верой Брандес, на тот момент самым молодым концертным промоутером Германии. Концерт состоялся в пятницу, в 11:30 вечера, после предыдущего оперного спектакля. Это позднее время было единственным, которое администрация смогла предоставить Брандес для джазового концерта - первого в Кельнской опере. Билеты на концерт были полностью распроданы, на нем присутствовало более 1400 человек при цене билета 4 немецких марки.

По просьбе Джарретта Брандес выбрала для выступления концертный рояль Bösendorfer 290 Imperial. Однако сотрудники оперного театра что-то напутали и вместо него нашли за сценой другой рояль Bösendorfer - гораздо меньшего размера, и, приняв его за тот, что был заказан, поставили на сцену. Ошибка была обнаружена слишком поздно, чтобы правильный Bösendorfer успели доставить на сцену к началу концерта. Фортепиано, которое они получили, предназначалось только для репетиций, было в плохом состоянии и требовало нескольких часов для настройки и регулировки, чтобы сделать его пригодным для игры. Инструмент был звонким и тонким в верхних регистрах и слабым в басовом регистре, а педали не работали должным образом. Хотя Брандес предприняла попытку и заказала другой рояль, соответствующий стандартам Джарретта, чтобы доставить его в экстренном порядке, настройщик фортепиано, который тем временем прибыл для ремонта маленького рояля, предупредил ее, что транспортировка без соответствующего оборудования при низкой температуре в разгар ливня нанесет непоправимый вред инструменту, и Брандес пришлось ограничиться имеющимся маленьким вариантом.

Накануне Джарретт выступал в Цюрихе, и хотя Брандес по просьбе звукозаписывающей компании выслала ему авиабилет на рейс до Кёльна, он обменял его на наличные и вместе с продюсером ECM Records Манфредом Айхером отправился в Кёльн на старой машине Айхера Renault 4, поэтому они прибыли в оперный театр поздно вечером в день концерта, уставшие после утомительной долгой дороги. Джарретт не спал нормально уже несколько ночей и мучился от проблем со спиной, из-за чего ему даже пришлось носить корсет. Опробовав некачественное фортепиано и узнав, что запасного инструмента нет, Джарретт почти отказался играть и уже собрался уходить, но Брандес все-таки убедила его выступить (в случае отмены концерта она не смогла бы вернуть зрителям деньги за билеты). Брандес заранее заказала столик в ресторане, но из-за задержек Джарретт успел съесть совсем немного перед выступлением. В конце концов Джарретт решил играть еще и потому, что уже было готово оборудование для записи. Во время выступления Джарретт использовал остинато и перекаты ритмических фигур левой руки, чтобы создать эффект более сильных басовых нот, и сосредоточил свою игру в средней части клавиатуры. Позднее Айхер сказал: «Вероятно, Джарретт играл так, как играл, потому что это было не очень хорошее фортепиано. Поскольку он не мог влюбиться в его звучание, он нашел другой способ извлечь из него максимум пользы».

Выступление было записано инженером ECM Records Мартином Виландом при помощи пары конденсаторных микрофонов Neumann U 67 с ламповым усилением и портативного магнитофона Telefunken M-5. Запись состоит из трех частей: продолжительностью 26 минут, 34 минуты и семь минут соответственно. Поскольку изначально запись была издана как виниловый LP, длинная вторая часть была разделена на части, обозначенные как «IIa» и «IIb». Третья часть, обозначенная как «IIc», на самом деле была заключительной, отдельным бисом. «IIc» - это реинтерпретация композиции Кита Джарретта „Memories of Tomorrow“, которую можно услышать на концерте трио с Гасом Неметом (контрабас) и Полом Мотианом (ударные), состоявшемся в Осло в декабре 1969 года и транслировавшемся в 1972 году по норвежскому общественному телеканалу NRK110.

В самом начале «Части I» из зала слышен негромкий смех в ответ на цитирование Джарреттом мелодии (G D C G A) сигнального колокола, возвещающего зрителей в Кельнском оперном театре о начале оперы или концерта. Сам Джарретт отмечал, что хотя он и не помнит, чтобы делал это сознательно, но считает, что это настроило публику на хороший лад и помогло пережить ему этот сложный концертный опыт.