Свидетельства очевидцев, о которых в Союзе не было принято говорить.
https://inosmi.ru/20210130/249013279.html
Неста Д., которая работала учительницей в женской гимназии, рассказывала, что в их квартире разместили советского офицера. «Он играл с отцом в карты и говорил: „Русские — народ хороший. Сначала — Гитлер капут, потом Сталин капут, и все будет хорошо". Однажды он спросил отца, кто жил здесь раньше. Тот ответил, что в начале улицы — служащие и интеллигенция, а в конце — рабочие металлургического комбината. Офицер не мог поверить, что там жили рабочие: „Что же это за рабочие с велосипедами и в очках? Это какие-то буржуи"».
Юзеф К. в 1945 году работал в гостинице «Хаус Обершлезин». Появление Красной армии в Гляйвиц он описывал историку так: «Первые русские пришли и отправились дальше. Они только кричали „На Берлин, на Берлин". Гораздо хуже были вторые, вторая волна. Я не хочу никого оскорбить, но такова правда. Те, кто пришел за фронтом, были хуже всего. Они крали все подряд и насиловали, в том числе детей».
Другой житель города писал в своем дневнике: «28 января 1945 года. Около двух ночи приходили вооруженные советские солдаты, совершающие обход города. Они обыскивают квартиры и „освобождают" наших от часов».
Женщина, которая, по всей видимости, работала в городской больнице, рассказывала в 1948 году: «Потом были изнасилования. Сложно вообразить масштаб явления и садизм, которым оно сопровождалось, не увидев своим глазами изнасилованных, получивших венерические заболевания, нередко покусанных или избитых женщин самых разных возрастов. Я лично видела пострадавших детей 8-11 лет, также бывали случаи, когда нападениям подвергались женщины далеко за 50, даже 80-летние».
Женщин насиловали, а мужчин расстреливали.
После «освобождения»
Учительницу Юлию В., которая в 1945 году занималась созданием польской гимназии на улице Горных Валув в Гливицах, советские военные несколько раз грабили. В первый раз они похитили у нее чемодан с одеждой и документами, во второй, когда она была на работе, вынесли из ее квартиры буквально все.
«Я пошла к управляющему нашими домами, он отказался принимать жалобу, говоря, что это в любом случае были не наши вещи, а трофейные, немецкие, — рассказывала женщина Богуславу Трачу. — Советские военные были очень возмущены тем, что жители решили жаловаться. С чувством оскорбленного достоинства на следующий день они вернули мебель, оставив себе ковер и много других вещей».
Когда фронт прошел, ситуация в городе не нормализовалась. Женщинам все еще грозили нападения красноармейцев, так что матери устраивали в подвалах и квартирах тайники, где прятали своих дочерей.
Из рассказа Герды Р. можно узнать, что немецкие коммунисты сразу же нашли общий язык с советскими и начали сотрудничать с Красной армией, например, при поиске работников. Несту Д. вместе с другими немками отправили в Освенцим, где женщины занимались разборкой фабрик компании «Фарбен». Там работал также упоминавшийся выше Юзеф К. «Мы разбирали эти знаменитые печи и химические установки, в которых немцы делали разные вещи. Мы выбивали кирпичи, оставляя один металлический скелет. Русские разрезали его на части, что-то писали на деталях по-русски, грузили в вагоны и вперед».
В Гливицах разворачивались такие же сцены, какие появляются в рассказах жителей Львова или Вильно, вспоминающих о появлении в их городах советских войск. «Они ходили по домам, забирая часы, их интересовали даже будильники. Впрочем, они забирали все, что видели. Один раз они ночевали у нас, мой отец ушел на работу, и вдруг зазвонил будильник. Они начали в него стрелять, не зная, как отключить, — рассказывает Юзеф К. — Они не умели выключить будильник, не знали, что если открыть кран, потечет вода, мыли картошку в унитазе, и она уплывала у них в канализацию. Все для них было в новинку».