Александр Фукс. Рассказ о том, как американская система здравоохранения убивала моего отца
Не знаю, интересно ли кому-то это читать. Это рассказ о том, как американская система здравоохранения убивала моего отца. Про ужасы нашей медицины мы, в общем-то, давно все знаем и, кажется, даже перестали им удивляться. Но вот рассказ о совсем другой стране. История, превратившая меня в психопата и неврастеника. Прочтите, если хотите и если хватит сил читать так много слов.
Это началось в апреле. Во время одного из наших телефонных разговоров мама сказала, что боится, смогут ли они приехать в июне в Петрозаводск. У папы сильная одышка, он с трудом поднимается на второй этаж – там у него был рабочий кабинет и там сочинял он свои повести и рассказы. Папа ответил, что хватит, мол, говорить ерунду. Не такая и сильная. Вот у его папы в свое время была сильная. Он каждые 10 минут должен был останавливаться. Врачи проворонили инфаркт. Дедушка умер в 57 лет. У папы инфаркт случился в 48. Обширный, страшный. В чужом городе. Его спасли, но с тех пор он жил на куче таблеток, а в 2001 уже в Америке он перенес коронарное шунтирование. В общем, папа был сердечник со стажем и считал, что ничего страшного пока не происходит. Но через несколько дней от походов на второй этаж пришлось отказаться.
Так-то, если быть со всем точным, недомогание началось еще в январе. Мы тогда съездили к кардиологу с поэтической фамилией Ленский, тот сделал стресс-тест и сказал, что, кажется, один из сердечных сосудов сужен, и может быть есть смысл поставить туда стент. Папа захотел проконсультироваться у еще одного врача. Не спеша, нашли русскоговорящего Резника, тот захотел сделать свой стресс-тест, ближайшее свободное время нашлось лишь через три недели 20 марта, тут начался ковид, и врачи перестали проводить плановые обследования. Папа даже обрадовался – стресс-тест штука не приятная, ну ее. И вот, кажется, прижало.
Папа позвонил Резнику и описал свое состояние. Резник сказал, что без результатов стресс-теста ни о чем судить не может. Ближайший был снова недели через две. За это время папа начал синеть. Страховка его столь хороша, что оплачивает даже приход на дом рентгенолога. Тот пришел, сделал рентген и обнаружил в легких жидкость. В этом состоянии ни о каком стресс-тесте не могло быть и речи. Терапевт Рахман выписал мочегонное. Прошла еще неделя. Лучше не становилась. Снова позвонили Резнику, но тот сказал, что без стресс-теста даже смотреть на пациента не будет. А рентген не качественный. Он бы такого рентгенолога уволил. Может, и нет там никакой жидкости. Вновь назначил стресс-тест и снова недели через две. Долго у них тут все. Спешить же некуда.
Когда в конце мая мой племянник привез папу в больницу на стресс-тест, его тут же уложили на каталку и покатили в палату. Он был чуть живой. Пять дней из его легких выводили жидкость и выписали домой с диагнозом фиброз. В тот момент мы еще не понимали, что это приговор.
Папе выдали кислородный агрегат. Эдакую похожую на чемодан штуковину, которая работает от розетки, и несколько баллонов на случай, если надо куда-то ездить. Сказали, что его будет консультировать тот пульмонолог, который наблюдал его в больнице. Ближайшая консультация 7 июня. Через переводчика. По телефону. В назначенный день доктор сообщил, что выписал лекарство, которое очень дорогое и поэтому придет не сразу. Запрос о том, чтобы его стоимость покрывала страховка, отправлен в столицу Штата. (Как мы потом узнали, месячная доза этих таблеток стоит 10 тысяч 600 долларов). Следующую консультацию он назначил через 12 дней. А через два дня одышка возобновилась.
Одышки, надо сказать, после выписки не было. Папа начал ходить по двору. Но вдруг все вернулось. Мой англоязычный племянник срочно позвонил в офис пульмонолога, но секретарша сказала, что, консультация назначена на 19 число, вот тогда доктор с ним и поговорит. Пришлось ждать еще 10 дней.
В назначенный день эта гнида доктор сказал, что не знает причин возвращения одышки, и рекомендовал сделать дыхательный тест. Ближайшее свободное время через три недели. Причем, это же не бесплатная медицина. Это не так, что бесплатно ждешь три недели, но за деньги можешь сделать хоть завтра. Нет. Столько ждать нужно, имея самый крутой тип страховки в стране. И папа ждал. Через три недели его отвезли на дыхательный тест. Доктора при этом не было. Мужик, который делал тест, сообщил, что доктор проконсультирует папу по телефону завтра. Но, так-то, это не очень информативный тест. Лучше, конечно, сделать КТ. И мы решили сменить пульмонолога.
Нам рекомендовали какого-то Ишаю. Тот, о чудо, был готов принимать лично и хоть завтра. Да, далеко от дома. И от паркинга пришлось идти метров 50 с тремя остановками на отдышаться, но мы дошли. Ишая сказал, что, несмотря на просьбы, предыдущий пульмонолог не прислал ему результаты дыхательного теста. Но он готов его сделать сам и прямо сейчас. Не ожидая трех недель. И сделал. После чего сообщил, что, так-то, это не очень информативный тест, и лучше, конечно, сделать КТ. Ближайший КТ был через две недели.
Это все напоминало какую-то комнату с ватными стенами. Мы все время упирались во что-то мягкое, но неприступное. Нам так до сих пор никто не сказал, какой объем легких поражен? И неужели за ту неделю, что папа провел в больнице, ему не сделали компьютерную томографию? А как тогда они поставили этот диагноз? В общем, мы прождали еще две недели. А папина жизнь, между тем, уходила.
Итак, ему, наконец, сделали КТ. На вопрос, какой объем легких поражен, Ишая ответил, что какой-то поражен. Довольно большой. Но почему такая одышка, он не знает. Предложил массажную жилетку для вывода мокроты и еще предложил поскрести рубцы. Залезть, так сказать, в легкие и соскрести ткань с рубцов, чтобы лучше понять их природу. Да, не безопасно, но папа был согласен на все. Однако тут воскрес позабытый всеми Ленский.
Он сам позвонил нам домой и поинтересовался, куда пропал папа. С января не приходил. А у врачей же каждый пациент – это деньги. Я рассказал Ленскому нашу историю, он всполошился и попросил достать ему результаты всех обследований из больницы. Ведь, наверняка, там обследовали и сердце. Ведь очень может быть, что главная причина одышки вовсе не фиброз. Он, правда, сам практикует в другом госпитале и не имеет доступа к тому, где лежал папа. Но если бы Ишая предоставил ему доступ… Ишая предоставил.
Ну да, воскликнул Ленский, у вас острая сердечная недостаточность. Это очевидно. Странно только, что вам не сделали аргиограмму. Я предлагаю сделать. Параллельно в узкие места сосудов вам вставят расширители - стенты. И это был один самых радостных дней этого года. Наконец-то, появился нормальный доктор и предложил нормальное лечение. Ближайшая аргиограмма была только через две недели – 20 августа.
Все это время папа жил на кислороде. 24 часа в сутки. Длинный провод был подключен к кислородному чемодану, и на этом поводке папа мог перемещаться по квартире и даже выходить во двор. От любого передвижения кислород падал до 80, но минуты за три-четыре поднимался до 93, а то и до 96. Наконец, наступило 20 число. К 7-30 утра папу натощак отвезли в больницу. Так-то натощак - это очень нервная и небезопасная затея. У него диабет и есть нужно часто. Но для аргиограммы необходимо с вечера не есть, и процедура требует двухчасовой подготовки. В 7-30 привезли, в 9-30 должны начать делать, и это занимает где-то час. Ну, как-то выдержать можно. Тем более, что это больница, все должно быть под контролем.
В 9-30 папу отвезли в процедурный кабинет, и тут доктора резко вызвали к инфарктнику. Он пообещал вернуться. Прошло часа три, папа попросил инсулин. Ему кивнули, но не принесли. Еще через час он попросился домой. Ему ответили, что доктор уже выехал из дома и скоро будет. Из какого дома? Или это уже был другой доктор? Или папа не так понял? Тем более, что переводчика ему так, кажется, и не дали. Как бы то ни было, через 5 часов врач так и не вернулся. Папа провел с утра без еды в общей сложности 7 часов. Процедуру так и не сделали. А по дороге домой прямо на фривэе у племянника сломалась машина. В 40-градусную жару. Как папа выжил, остается только догадываться. Около получаса он потом сидел в гараже не в силах подняться и дойти до комнаты. Аргиограмму перенесли на 5 сентября.
Блин. Суки! Ну суки же. Ладно, предположим, возникла такая ситуация. На всю больницу один врач, умеющий делать аргиограммы, и его вызвали спасать человека. Форс-мажор. Но отвезите старика в палату, накормите, отставьте на сутки в больнице и сделайте процедуру завтра. Что за херь! Папа очень хотел пожаловаться. Он даже написал текст и попросил семейных знатоков английского перевести это и отправить больничному начальству. Но семья не сделала этого. Испугались, что потом ему отомстят. От греха подальше. На всякий, так сказать, случай.
В следующий раз все сделали. Вернее, не все. Артерию рассекли, контрастную жидкость ввели, но стенты не поставили. А почему, не сказали. Консультация у Ленского была только через неделю. И через неделю Ленский сообщил, что показаний для стентов нет, сердце находится в более-менее пристойном состоянии, так что он умывает руки – лечитесь у пульмонологов.
К этому времени папе стало еще хуже. Раньше он мог немножко ходить по двору и делал движения руками. Теперь кислород стал падать ниже и набираться медленнее. Верить Ленскому папа не хотел. Ишая больше не предлагал скрести рубцы, семья больше не хотела возить папу так далеко – наверняка, ближе к дому тоже были врачи. Тем более, что терапевт Рахман посоветовал и вовсе никуда его больше его не возить, а ждать смерти. Но знакомые врачи в России говорили, что так не бывает. Наверняка должны быть сердечные проблемы тоже. Надо внимательнее смотреть. И в октябре его повели к еще одному кардиологу.
И этот кардиолог, глядя на результаты его аргиограммы, все-таки увидел сужение. Вот же оно, сказал он, я вставлю вам два стента, не обещаю, что это поможет, но показания для оперативного вмешательства налицо. Операцию назначили через две недели. А до этого, как обычно, тест на коронавирус в том же госпитале. То есть, дополнительная поездка. Вообще, каждая поездка становилась все более церемонной. Надевание каждого предмета гардероба, пересаживание с дивана в инвалидную коляску, спуск по двум ступенькам крыльца, усаживание в машину. После каждого из этих эпизодов требовалось 10 минут приходить в себя. Но впереди была надежда. Наконец, мы нашли доктора, который был готов что-то делать.
Приехать в больницу предстояло в 5-30 утра. А в три меня разбудила мама. У папы резко упал сахар, и он почти умер. Вызвали 911, его увезли, я приехал следом, сидел в реанимации. Он вполне пришел в себя, оба мы боялись одного: что доктор отменит операцию. Но он не отменил!
В 12 нам позвонили и сказали, что после часа папу можно забирать. Мы на всякий случай поинтересовались, поставили ли ему стенты. Ну, ясно же, что поставили, но все же. Медсестра не знала и удивлялась, что доктор не звонил нам. Мы позвонили сами. У доктора был ланч. Забрали папу. Он был бодр. Говорил, что обязательно нужно созвониться с врачом, узнать, как проходить реабилитацию, ведь он совсем разучился ходить и нужно потихоньку учиться снова. Но вскоре с доктором созвонились. Он сказал, что стенты оказались не нужны.
Он ошибся. Ему показалось, что нужны, а они не нужны. Так что, он просто повторил ту же диагностику, которая была в сентябре. И снял бабла со страховки. Это главное, ради чего они предлагают все эти процедуры – за каждую из них страховка перечисляет им очень большие бабки. Лечитесь, сказал, у пульмонолога.
И мы записались к ближайшему пульмонологу. Новая мучительная поездка. Ботинки, рубашка, коляска, ступеньки. Мы все же доехали. Но доктор не принял нас. К нему на инвалидной коляске привезли 84-летнего умирающего старика, подключенного к кислородному баллону, но он послал его на хрен, так его секретарше показалось, что мы накануне отказались от приема. Тут за день до приема секретарши обзванивают пациентов – напоминают, что завтра у них свидание с богом-эскулапом. Так было и в этот раз. Позвонили моей сестре, оставили сообщение. Мол, если вы подтверждаете (confirm), что придете, перезвоните. Она перезвонила, сказала confirm, а секретарша услышала cancels. Как?! Как это вообще возможно?! Но прием перенесли на неделю.
Через неделю новый пульмонолог сказал, что ему нужен свежий КТ, запишитесь, приезжайте, сделайте и через две недели милости просим вновь к нему на прием. Но свежий КТ мы сделать уже не успели.
Кислород стал падать ниже 70 и поднимался дольше получаса. Папа перестал вставать. Он продолжал читать и писать рассказы, а двигаться уже практически не мог. Вызвал рентгенолога на дом. Тот не мог протиснуть аппарат в спальню и просил вывести папу на более открытое пространство. Я своими руками усадил его на коляску… Конец.
https://vk.com/id343042?w=wall343042_11871%2Fall
