«Обычными были сцены, когда полицейские власти выбрасывали церковные униатские предметы из храмов, а затем начинали чуть ли не поголовное сечение упорствующих до тех пор, пока последние не подписывали заявлений о своем «согласии» перейти в православие. В наиболее «беспокойных» приходах войска оставались до тех пор, пока прихожане, разоряемые постоями, не изъявляли «добровольного согласия» подчиниться требованиям православных и светских властей» (В. Федоров. Русская Православная церковь и государство. – С. 206-207)
«О каких принципах веротерпимости могла быть речь, когда турки лишь не позволяли звонить в колокола, а мы в Седлецкой губернии силою и обманом обращали в православие униатов и проливали их кровь, когда они не хотели отдавать последнее имущество, описанное за недостаточно поспешное обращение «в лоно вселюбящей матери-церкви»?» (А. Кони. Собрание сочинений. Т. 2. – М.: Юридическая литература, 1966. – С. 77; А. Кони. На жизненном пути. Т. 1. - СПб., 1912. – С. 513)
«Мы получили на днях некоторые подробности о деле православного разбоя в Гродненской губернии, о котором мы писали в прошлом листе. Итак, эта ужасная история справедлива, и гнусный Семашко [Иосиф Семашко - митрополит Литовский и Виленский, член Секретного комитета по униатским делам, активный участник присоединения униатов к православию] высек себе новый памятник на спине беззащитных жертв. Со стороны гражданского начальства истязанием заведовал окружной Новицкий. Этот полицейский апостол сек людей до тех пор, пока мучимый соглашался принять причастие от православного попа. Один четырнадцатилетний мальчик после двухсот розг отказался от такого общения со Христом. Его снова начали сечь, и только тогда, уступая страшной боли, он согласился. Православная церковь восторжествовала! «Всё дело скрыто», - прибавляет корреспондент» (Смесь // Колокол. Лист 28. – 1858. – 15 ноября)