Наше детство. Продолжение

Пивной ларек, выкрашенный зеленой краской, стоял на углу Белинского и
Моховой. Очередь тянулась вдоль газона до самого здания райпищеторга.
Возле прилавка люди теснились один к другому. Далее толпа постепенно
редела. В конце она распадалась на десяток хмурых замкнутых фигур.
Мужчины были в серых пиджаках и телогрейках. Они держались строго и
равнодушно, как у посторонней могилы. Некоторые захватили бидоны и чайники.
Женщин толпе было немного, пять или шесть. Они вели себя более шумно и
нетерпеливо. Одна из них выкрикивала что-то загадочное:
- Пропустите из уважения к старухе-матери!..
Достигнув цели, люди отходили в сторону, предвкушая блаженство. На
газон летела серая пена.
Каждый нес в себе маленький, личный пожар. Потушив его, люди оживали,
закуривали, искали случая начать беседу.
Те, что еще стояли в очереди, интересовались:
- Пиво нормальное?
В ответ звучало:
- Вроде бы нормальное...
Сколько же, думаю, таких ларьков по всей России? Сколько людей
ежедневно умирает и рождается заново?
Приближаясь к толпе, я испытывал страх. Ради чего я на все это
согласился? Что скажу этим людям - измученным, хмурым, полубезумным? Кому
нужен весь этот глупый маскарад?!..
Я присоединился к хвосту очереди. Двое или трое мужчин посмотрели на
меня без всякого любопытства. Остальные меня просто не заметили.
Передо мной стоял человек кавказского типа в железнодорожной
гимнастерке. Левее - оборванец в парусиновых тапках с развязанными шнурками.
В двух шагах от меня, ломая спички, прикуривал интеллигент. Тощий портфель
он зажал между коленями.
Положение становилось все более нелепым. Все молчат, не удивляются.
Вопросов мне не задают. Какие могут быть вопросы? У всех единственная
проблема - опохмелиться.
Ну что я им скажу? Спрошу их - кто последний? Да я и есть последний.

С. Довлатов. Чемодан