Этим же летом (когда мне было уже 7, а Вовке всего 5 лет) мы решили сходить в поход. Ну как решили? Я решил, а Вовка подписался. Он вообще безотказный, как клизма у бабушки. В чьи руки попадёт, под тем и продавится.
В поход мы решили идти в лес, с ночевкой. Мы подождали, пока бабка с дедом уйдут в огород, и я написал корявым почерком письмо бабке с дедом: «мы ушли в пахот не валнувайтесь зафтра придём». И положил его на стол. Осталось взять с собой припасы.
Про походы я имел смутное представление, но знал, что нужна палатка, спички и еда. Желательно консервы. Правда от папы я слышал, что нужны ещё бабы и водка. Водку мы ещё не пили, а бабку мы решили с собой не брать, скорее всего она нам будет только в тягость. Плюс всю дорогу будет материться, что так далеко надо идти и когда уж наконец-то мы дойдём до этого похода. Так всегда она делает, когда мы идём в сельпо за 3 км.
Так как палатки не было, я позаимствовал с верёвки сохнущий пододеяльник, заверив Вовку, что в случае отсутствия палатки, все берут с собой пододеяльник. Ведь дома вполне из него получается палатка. Свернув «палатку» в рюкзак (рюкзак тоже являлся необходимым атрибутом похода), который позаимствовали у бабки (она с ним за хлебом ходила в сельпо).
Дело осталось за консервами. Я знал, где у бабки хранятся продукты. Мама не раз выговаривала бабку за то, что она всё, что мы привозим, складывает в кладовку, а не употребляет в пищу, и там, если поискать, скорее всего найдутся консервы ещё с первой мировой.
Мы с Вовкой отправились в эту кладовку. Одни мы там оказались впервые. Наконец-то я спокойно мог изучить содержимое кладовки и найти эти консервы «с первой мировой». Для мне это было равноценно найденным патронам. Ведь именно эти консервы должны более всего подходить для похода. Вовку я отправил искать по низам, а сам занялся верхними полками.
Чего там только не было. Пачки соли, крупы, коробки спичек, банки с солениями, большие бутыли и поменьше. По нашим теперешним временам, кладовку можно было бы назвать мини-маркетом. Я взял блок спичек, решив, что как раз хватит. Вовка нашел мешок с конфетами. Их тоже решили взять с собой, да побольше. Ведь если рассудить здравомысляще, то конфеты поважнее консервов. Ведь без консервов мы вполне обходимся, а без конфет совсем хреново.
Но консервы надо было найти, иначе поход не получится. Помимо полок и мешков, вдоль стены тянулись два больших ящика. Высотой мне по грудь. Видимо там самое ценное, решили мы и попытались открыть один из них. Крышка была тяжелая, что указывало на ценность содержимого. Значит открыть надо было в любом случае. Мы с Вовкой изо всех сил поднажали, но крышка открылась буквально на 10−15 сантиметров.
— Непреодолимые трудности, — многозначительно сказал я. — Беги во двор, — скомандовал я Вовке, — и принеси брусков разной длинны.
Дед чё-то во дворе мастерил и в большой куче пиломатериалов, валялась куча строительных отходов.
— Какой длины? — переспросил Вовка.
— Разных, — уточнил я. — Больших и маленьких. Штуки три-четыре. У меня есть идея.
Вовка метнулся и принёс четыре бруска.
— Значит так, мы сейчас поднимаем насколько сможем, затем я кричу — давай! Ты хватаешь вот этот брусок и суёшь в щель, пока я держу крышку, — объяснял я Вовке план.
На счёт три, мы опять подняли крышку. Я крикнул: — Давай! — И напрягся как штангист и даже пёрднул.
Вовка оказался проворным малым. Он ловко всунул брусок в щель, я облегчённо отпустил крышку. Вовка ржал.
— Ты чё? — спросил я у него.
— Да ты так громко пёрднул, — смеялся Вовка, — я уж подумал, что ты обкакался.
«Ничего-ничего, — подумал я, — настанет и моя очередь смеяться.»
— Теперь приготовь вот этот брусок, — показал я Вовке, и мы опять приготовились.
Так мы по чуть-чуть поднимали крышку, заменяя один брусок, на другой, более длинный. Пришлось бежать ещё за брусками. В конец обессиленные мы открыли крышку на достаточное расстояние, чтобы можно было пролезть в ящик. Я посветил спичками в ящик и убедился, что консервы есть. И как мне показалось, что это именно те «с первой мировой». Но лежали они так низко, что отсюда никак не достать.
— Придётся тебе лезть, — схитрил я в очередной раз. — Я не пролезу, а ты в самый раз проскользнёшь в эту щель.
Вовка надулся, но я пообещал ему, что разрешу ему выбрать место нашего похода и конфет он получит больше. Для Вовки это был аргумент, и я подсадил его. Он ловко проскользнул внутрь и… задел ногой брусок. Тот соскочил с края и крышка захлопнулась. Сначала было тихо. Затем Вовка завыл. Я понял, что это пи**ец.
Передо мной стояла дилемма — либо бежать за бабкой с дедом, либо что-то придумать, чтобы оказаться непричастным к этому конфузу и как-то выкрутиться самим.
Вовка начал уже орать. Звук шел как из склепа. Я чувствовал, что орёт он громко, но как будто звук был выкручен потише. Я попытался приподнять крышку. Это было ошибкой. Вовка схватился за край, а долго крышку я держать не мог. Крышка упала обратно, Вовка заорал ещё громче, но теперь из-за образовавшейся щели его стало слышно получше. Я поднатужился ещё раз и приподнял крышку на пару сантиметров, пальцы исчезли и крышка встала на место.
Я почувствовал в это время, что из ящика повеяло душком. «То ли консервы несвежие, то ли Вовка набздел, или того хуже — обосрался», — подумал я.
Ещё раз появилась идея позвать деда с бабкой, но инстинкт самосохранения отвергал её. Я понимал, что мне настанет форменный пи**ец, за столь возмутительную идею, пи**ить консервы. Я просто представил себе, что будет. Однажды она отх*рачила деда ухватом, за то что он вынес из чулана чекушку водки. Я невольно почесал спину, представив каково это — ухватом, и стал думать другие идеи.
Вовка уже слабо всхлипывал, «видимо устал», — подумал я и решил его успокоить.
— Не ссы братан, я тебя сейчас вытащу! — нагло я врал ему, но это было единственное, что я мог ему обещать.
Тут меня осенило. В соседнем чулане находились инструменты. Там же лежала бензопила «Дружба». Дед мне не раз давал подержаться, когда он пилил дрова, и даже пару раз я пытался её завести. Тогда, честно говоря, я даже и не думал о том, каким образом можно будет объяснить распиленный ящик с консервами. Я метнулся в чулан с инструментами и нашел бензопилу. Попробовав её взять, я понял, что идея хреновая. Максимум, так это я смогу её дотащить до кладовки, но завести, поднять и пилить — это вряд ли. Но попытка — не пытка, и я попёр её в кладовку. Идея оказалась беспонтовой. Плюс ко всему, я ещё представил себе, что вдруг, ненароком, распилю Вовку, и тогда мне точно будет вселенский пи**ец. Или того ещё хуже, отпилю себе чего-нибудь. Тогда бабка точно меня убьёт.
Единственное что из этого вышло, так это то, что я лишился последних сил. Время приближалось к обеду, и я понимал, что бабка с дедом вот-вот вернуться домой. Эта перспектива меня явно обескураживала и приводила в трепет моё детское тело. Уж очень мне не хотелось быть отпёжженным ухватом. Но я твёрдо решил не сдаваться и врал в очередной раз Вовке, что процесс спасения идёт полным ходом.
Заслышав шаги в коридоре, я мысленно уменьшился до размера молекулы и постарался совсем исчезнуть из виду. Ухват стоял у меня перед глазами. Через несколько минут я услышал топот и бабкины крики. Она нас с Вовкой звала и по ходу бегала по всем комнатам, и не хотела верить, что мы ушли в поход. Затем протопал по коридору дед с криком — Я побежал в лес, догонять их!
Вместе с ним бабка, бежать по соседям, собирать народ на поиск двух упырей. Упыри, я так понял, это мы.
Затем стало тихо и спокойно. Меня отпустило, и я мобилизовался. Я так прикинул, что пока нас ищут в «походе», у меня есть время придумать, как освободить Вовку. Я перетащил из чулана все инструменты и поочерёдно пытался то пилить, то стучать, то ковырять стамесками доски на ящике. Даже от топора толку мало было. Один раз молоток соскочил с древка и улетел в направлении полок. Траекторию его полёта я прочувствовал спинным мозгом. Потому что раздался дзинь, и пахучая жижа окатила меня с головы до ног.
У меня явно не хватало сил справиться с этим ящиком. Максимум, что получилось, так это проковырять щель между досками, чтобы Вовка мог на меня поглядывать одним глазом и дышать свежим воздухом. Потому что мои опасения подтвердились, он обосрался. Тут я вспомнил, что пришла моя очередь смеяться, но я испытал некую неловкость. Смеяться в такой ситуации мне показалось излишним, и я решил отложить это на следующий раз. Хотя и тут уже пахло не очень. То что вылилось на меня неприятно воняло дрожжами. Я пихал в щель Вовке конфеты и успокаивал его рассказами, что я сейчас отдохну и подниму крышку. Просто надо подольше отдохнуть и набраться сил.
Ближе к вечеру вернулась бабка с группой поддержки. Она рыдала и причитала, что только бы мы нашлись, а там уж пусть. Не будет не ругать, не кричать на нас. Эта информация меня воодушевила, и я чуть даже не поддался порыву пойти сдаться. Но Вовка просил не отходить от дырки, чтобы видеть меня, а то ему страшно. Да и мой детский мозг подсказывал, что бабка врет. Она никогда не упускала случая поиздеваться над нами, если мы что-то натворили. А интуиция подсказывала мне, что в этот раз мы что-то явно натворили.
В чулане стало уже темно и я жег спички, чтобы Вовке было меня видно. Он периодически интересовался, не набрался ли я ещё сил и жаловался, что болят пальцы.
«Нефиг руки было высовывать!» — подумал я, но промолчал. А силы что-то совсем меня покинули. Когда я уже почти стал засыпать, в коридоре послышались шаги. Чей-то голос:
— Валь, а где у тебя самогон?
За ними щелчок выключателя, и резкий свет ослепил меня.
— Бог ты мой! — послышался этот же голос.
— Валь, иди сюда! — это я так понял бабку позвали, закрываясь рукой от яркого света, я не видел кто вошел.
Через несколько секунд вошла бабка и с криком:
— Ах ёж твою мать!
И далее нечленораздельно, но содержательно. Я услышал много неизвестных мне ещё слов и оборотов речи. Кто-то её успокаивал и просил не истерить и успокоиться, чтобы не случилось беды.
Мои глаза привыкли к свету, и я осмотрел окружающую меня картину. Огромная гора жженных спичек, фантики от конфет, щепки, инструменты. И всё это в огромной луже, посредине которой сидел я. Всё это на фоне изрядно расхреначенного местами ящика.
Апофеозом картины была, бензопила «Дружба»…
Бабку удержали от первичного порыва надавать мне люлей и показать где раки зимуют. Честно говоря, мне было неинтересно знать, где зимуют раки, а получить люлей ещё меньше хотелось.
Вовку спасли и отнесли мыться, а меня закрыли в комнате до возвращения деда. Он должен был придумать мне экзекуцию…
Следующая группа спасателей ушла искать первую с дедом. Спасатели с дедом вернулись из леса только под утро. Я уже спал. Из жалости меня будить не стали, и это наверно спасло меня как минимум от ухвата. Вовку посчитали жертвой моей очередной выходки, и ему досталось меньше. Мне же всыпали ремня «по первое число». Я так тогда и не понял, при чём тут первое число, сидя в тазике и отмачивая задницу. Бабка отчитывала меня в очередной раз. Я предложил её разобрать кладовку как тот туалет, чтобы никто туда больше не лазил. Она взамен предложила разобрать мне голову, чтобы туда не лезли идиотские идеи. От такого обмена я отказался и мне предложили заткнуться.
Единственное, о чём я сожалел тогда, так это о том, что вместо нас с Вовкой, в поход с ночёвкой сходил дед с соседями. Это как минимум было несправедливо.
Я с завистью представлял как они сидели ночью под пододеяльником в лесу, жгли спички и ели вкусные консервы «с первой мировой»…
Андрей Асковд
) 
.
